Художник-живописец, пейзажист, мастер городского пейзажа. Академик Академии художеств, руководитель класса «живописи пейзажей и перспективы». Поздний романтик.

Набережная Невы
у Академии художеств

Ученик знаменитого петербургского архитектора Ж. Тома де Томона, Воробьев стал автором панорамных ландшафтов Москвы, восстановленной после пожара войны 1812 года. Стаффажные фигурки, необходимые для определения масштаба сооружений, нежные краски вызывают в памяти пейзажи русских художников XVIII века Ф. Алексеева, С. Щедрина, Мих. Иванова, создававших развернутые «першпективы», имевшие не только художественный, но и познавательный характер. Родоначальником этой традиции в России можно назвать наряду с европейскими мастерами русского рисовальщика и гравера А. Зубова, автора «Панорамы Петербурга» (1716), сюиты из восьми объединенных вместе листов. Вслед за ним граверы и живописцы И. Зубов, А. Ростовцев, М Махаев создают произведения-документы реальных исторических событий и зримые проекты архитектурных, парковых и градостроительных идей.

Аллея в Альбано

Воробьев в ранние годы отличается изысканной, фарфоровой мягкостью колорита, простоту классицистических «трехплановых» композиций он обыгрывает занимательными сценками среди фигурок на переднем плане. Позже он уходит от завлекательности сюжета, вводящего зрителя в пейзаж. Пейзаж Иерусалима отличается фантастическим настроением. Безлюдная ночь. Будто драгоценный камень, над городом сияет купол храма Соломона. Город, как туман, рассеивается в чаше гор. Магический синий колорит, эффектно льющийся лунный свет создают ощущение призрачности города: будто видение, встает он. впервые увиденный путником или рыцарем, ищущим Чашу Грааля.

Вид Иерусалима

В дальнейшем, по возвращении в Петербург Воробьев пишет сложные природные состояния города. Туманное утро, ночь, дневное марево необходимы ему для изображения архитектуры города Петра. Выстроенные в духе официальной архитектуры здания в эти мгновения теряют свой благополучный сценическую облик, размывается четкость маски, и они предстают в своей призрачной, метафизической таинственности. Воробьев был первым, кто сумел передать легендарную сущность города на болотах, его особую, завлекающую красоту, манящую перспективу улиц, романтику города-сна. В поздних работах Воробьев стремится обобщить виденные им пейзажи до символических образов, наполненных смятением гроз, порывов ветра, вспышек молний и сияния луны. Фантастическое преображение мира в пейзажах этого мастера уже для современников утратило актуальность, лишилось чувства новизны. Подобно утратившему интерес публики замечательному живописцу, предтече пленэрной живописи С. Щедрину в Италии, Воробьев в конце жизни был известен скорее как талантливый преподаватель перспективы.

Одесса

Положение руководителя пейзажного класса было непрестижным даже в академической иерархии: подобно портрету, пейзаж считался долгое время подчиненным, второстепенным жанром, более ремеслом, чем искусством. Отказ пейзажисту в тонкости чувств и умении создать композицию (художник пишет с натуры, а не выдумывает, соответственно, не творит — таково было распространенное мнение в среде зрителей) тяготило Воробьева. Подобно Ф. Шубину, ведущему скульптору-портретисту XVIII века, чье искусство приравнивалось к ремесленному умению, Воробьев пытался изменить сложившееся мнение, обрести в глазах публики статус творца. Учеником Воробьева был И. Айвазовский.

Другие картины художника: